+7 (86553) 6-07-29 muzejgoroda@mail.ru

Воспоминания Михаила Тимофеевича Ковешникова.

Музейные работники ещё в 2015 г. посетили коренного жителя города Михайловска Михаила Тимофеевича Ковешникова (1928 года рождения, умер в   2016) племянника Ковешникова Стефана Михайловича   и он рассказал нам  о своем  дяде, и о себе. Вот, что  он нам поведал.

Ковешников Стефан Михайлович 1891 г.р. родился и вырос в с. Михайловском. Дом его находился по улице Ленина напротив ДРСУ, а семья Михаила Тимофеевич Ковешникова жила на улице Октябрьской. В семье Ковешниковых было девять братьев. Все они воевали, сначала в царской армии, потом в советской Красной Армии. Во время Первой Мировой войны Стефан Ковешников за отвагу и мужество получил два святых Георгия. После Гражданской войны, когда установилась Советская власть в Михайловске дядю Стефана, т.к. он был умным, образованным, попросили стать бригадиром колхоза. На это предложение, он ответил: «Вы же всех хороших работников раскулачили, забрали у них волов, имущество и выслали, кем же я буду управлять, над кем буду бригадиром?» И тут ему сразу припомнили, что за царя воевал, награды получал, и осудили его на 10 лет лагерей. Поэтому дядя и не был многословен, и почти не рассказывал о войне.

Одна женщина, которая держала кабак, его защитила. Не помню её имя, все её звали Горбатка. Она сказала, что эти кресты получил Александр, родной брат Стефана, который погиб в Средней Азии во время Становления Советской власти. И его не расстреляли, а дали 10 лет на Новой земле на Ледовитом океане. Там было шахтерское поселение для каторжников.

В 1927 г. его осудили, а в 1937 г. он вернулся домой. Когда началась Великая Отечественная война его не призвали, по годам не подошел. Он как устроился работать пастухом, так и пас коров до самой старости. А мой родной отец Тимофей Ковешников воевал и в первую Мировую и в Гражданскую и в Великую Отечественную. Под Темрюком его ранило. Все девять братов Ковешниковых всегда верой и правдой служили родному Отечеству. Дядя Иван ещё один брат Стефана и Тимофея обладал неведанной силой, мог руками разорвать шкуру быка. Григорий Ковешников был очень набожным, в Киево-Печерской лавре работал прислужником. Его тоже на каторгу отправили на Соловки.

Когда Завгородний Николай Георгиевич в 1984 г. основал музей, внучка Ковешникова Стефана Михайловича — Мария отдала в дар музея один из  Георгиевских крестов своего деда.

На фото: Ковешников Стефан Михайлович со своим племянником Ковешниковым Михаилом Тимофеевичем.

Что же рассказать о себе? В школу меня сразу не смогли отдать, обуваться и одеваться было не во что. Собрали нас всех, таких как я «переростков», из бедных семей. В нашем классе были такие, кому уже идти в Армию служить пора. Вот так я и пошёл в первый класс в «переростки» в девять лет. Наша школа называлась ШРМ (школа рабочей молодежи) и находилась она на перекрестке ул. Ленина и ул. Гагарина. Я закончил шесть классов, перешёл в седьмой, и Михайловск оккупировали немцы. Мне было 15 лет.

3 августа 1942 г. я со своим другом был в Ставрополе. У моего друга отец стекольщиком работал в Ставрополе. Мы бегали вокруг базара (ныне Нижний рынок г. Ставрополя). Потом слышим самолёты ревут, и военные с базара убегают, а гражданские откуда знали, чьи это самолёты. И вот начали бомбить. На моих глазах взрыв бомбы одноконку с лошадью отнес на 20 метров и ударил об стену. Всё полетело, колеса, лошадь. Бомбили только женщин, стариков и детей, ни одного солдата не осталось, они все разбежались. Страшно было, и спрятаться негде. Сначала бомбили нефтебазу и железнодорожный вокзал. Мы побежали с Чапаевки на Птицефабрику и домой. В поле у нас в кукурузе базировалось человек 100 солдат, а может больше. Они нас мальчишек посылали узнать, чьи машины проезжают по дороге. Там ездили по очереди, то наши машины с надписью «За Родину, За Сталина!», то немецкие. 10 дней длилось безвластие. Наши солдаты ждали приказа: Куда идти? Если уйдут сами, то дезертируют. Там были одни рядовые. Потом появился немецкий мотоцикл, с фашистами был бывший староста Пьянов, он и объявил им в громкоговоритель, что всем кто сейчас пойдет в строй выдадут на пять дней продуктов и заплатят деньги. И они все строем пошли. Так наши солдаты стали немецкими военнопленными, их разместили в колхозных конюшнях и держали в течение шести месяцев. Военнопленных гоняли по кругу в Ставрополь через Чапаевку и назад через станцию Палагиада в Михайловск. Для немцев они были как живой щит. Не знаю, сколько их выжило. Я думал, о них напишут в новой книге о Михайловске, но пока не написали.

В Михайловске к власти вернулись бывшие богачи. Бывший староста Пьянов Яков Гаврилович, что при царе ещё был, прискакал, как будто за дверью стоял, вернулся и бывший полицейский и другие. У нас начальником охраны был Левшаков.  Всего в Михайловске тогда было 12 районов, 13 районом считалось кладбище. Там кладбище веками было, и из-за границ никогда не выходило.

Я лично видел, как евреи заходили в машины-душегубки. Многие из них падали в обморок. Говорили, что машин-душегубок было 16. Целую неделю фашисты, как на рейсовых автобусах, возили в душегубках тела. И у кладбища также расстреливали евреев. В район «Черемушки» (по ул. Ленина, з-д Южный) немцы свозили евреев. Те и сами шли, потому что фашисты с самолетов скидывали листовки, в которых немцы обещали евреям выдать продукты и документы, и разрешение выезда хоть до самой Великой Германии. Летом 1942 г. улица Маяковского вся была белой от этих листовок.

Самое интересное, что когда немцы стали отступать, наши «десяти дворщики» между собой стали власть делить. Никому из них даже и в голову не пришло, что наша Красная Армия могла победить фашистов. Когда их взяли в кольцо под Труновкой, их судили и особо рьяных, в том числе нашего старосту Пьянова, расстреляли.

Наши войска зашли в Михайловск со стороны кладбища. Сначала заехал наш танк, подавил столбы связи, а потом зашли пушки на конных упряжках и остальные солдаты. Жители Михайловска вышли из своих хат и подвалов, и все радовались, и в то же время боялись, что немцы вернуться.

Во время войны в 8 классе я почти не учился, работал на быках. А в декабре 1944 г. мне принесли повестку прямо на уроке. Отправили нас в секретный район в Башкирию, полевая почта. Потом в Нагорный Карабах. Наш полк ловил дезертиров, американских парашютистов, незаконно пересекших границу, но самыми страшными преступниками были «черные кошки» — бывшие полицаи. В ноябре 1946 г. я был демобилизован и вернулся домой. Тогда модно было учиться. Все пошли и я, хотя к тому времени у меня уже было трое детей. Выучился я на механизатора и работал в колхозе им. Ворошилова.

В 1959 г. меня отправили на три года в Монголию. Там я и получил Монгольский орден за освоение целинных земель. Всё это время в моем доме в Михайловске жил дядя Стефан. Он присматривал за хозяйством. Когда я вернулся назад в 1962 г. была сделана фотография, на которой дядя Стефан с крестами и я с Монгольским орденом. 

А вот наша общая семейная фотография.

RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!